Расколотый мир

Нужна ли современной России «дружба народов»

Национальный вопрос, как в свое время квартирный, всех испортил. Весенне-летние межэтнические стычки в Твери вызвали всплеск гражданской активности. Народ гурьбой спешит в националисты и ура-патриоты. Власть, закрыв глаза, твердит о «бытовой» почве последних конфликтов. Но нельзя закрыть глаза на античеченский бунт в городе с характерным названием Пугачев. И что-то подсказывает, что сама собой эта проблема не рассосется

 

ВЧЕРА. ЧЕРНАЯ СОТНЯ И НИЗОВЫЕ КАДРЫ

 

Ситуацию в Твери и в России комментирует эксперт в области межэтнических отношений, старший преподаватель факультета управления и социологии ТвГУ Дмитрий Бородин.

– Дмитрий Юрьевич, с чем связано сегодняшнее обострение межэтнической напряженности в Твери и других городах России?

– Есть несколько серьезных причин. Начать с того, что мы все еще пожинаем плоды распада СССР, который не без основания гордился своей национальной политикой. А Советский Союз, в свою очередь, унаследовал этнически пеструю территорию от Российской империи. Поэтому корни сегодняшней напряженности тянутся глубоко в прошлое.

– Обратимся к истории вопроса: чем отличалась национальная политика в Российской империи?

– Парадокс состоит в том, что, хотя в Российской империи жили различные этнические группы, до второй половины XIX века имперская власть не рассматривала подданных сквозь призму пресловутой «нации». Конечно, в культурном и религиозном плане население сильно разнилось, некоторые этнические группы имели статус инородцев: казахи, киргизы, народы Севера, а на западной окраине – евреи, но в целом для империи «национальность» – понятие, которое возникло в словаре управленцев достаточно поздно, – принципиального значения не имела. Главное – чтобы окраины были лояльны по отношению к правящей династии, вовремя платили подати и не враждовали между собой. Замечу, что российское государство не было ориентировано только на русских. Все народы считались равно подданными Российской империи. Хотя, возможно, не всех это устраивало.

– В царской России уже был национализм?

– Если понимать под национализмом идеологию, провозглашающую нацию высшей ценностью человеческой культуры, то он возник в России относительно поздно. Сначала на западных окраинах Российской империи – в Царстве Польском, Галиции, Украине. Заметим, что это был национализм этнических меньшинств, элиты которых чувствовали себя ущемленными в составе имперского государства. Русский национализм сформировался как реакция на национальные движения меньшинств и отставание России от ведущих европейских держав. Но это был изначально «имперский национализм». Националисты тех лет не требовали «Россию для русских» и не хотели депортировать другие народы. Достаточно было, чтобы те впитывали русскую культуру и уважительно относились к православию.

Однако вскоре на практике эти идеи воплотились в «черную сотню». Это праворадикальное движение в поддержку действующей власти возникло как реакция на народные волнения на окраинах. Они проводили демонстрации «за царя» и устраивали погромы на задворках империи. Черносотенцы снискали дурную славу: отсюда пошел стереотип о русских националистах как правых экстремистах. Хотя чисто национальной подоплеки в их действиях не было. Скорее, таким образом власти пытались остановить назревающую революцию. На территории современной Украины «черная сотня» постоянно громила еврейские кварталы: даже не по национальному фактору, а потому, что в правящих кругах российских революционеров действительно было много евреев.

– Получается, что национальный протест был и тогда, но он подавлялся «сверху»?

– Да. Однако с ослаблением центральной власти национальные движения начинали постепенно усиливаться, возникали протестные движения и в других регионах. Революцию 1905 года в этом отношении историки иногда называют «весной народов». Сильно подстегнула национальные амбиции многих региональных политиков Февральская революция. А большевитский переворот их просто радикализировал. Например, Украина после Февральской революции была готова мирно существовать в рамках Российского государства на правах автономии. Но после прихода к власти большевиков она резко заявила о своей независимости.

– И большевикам пришлось с нуля решать национальный вопрос?

– Руководство большевиков выступало за реализацию принципа самоопределения наций, представляя Российскую империю «тюрьмой народов». То есть все этнические группы, достигшие в своем развитии уровня нации, имели право отделиться от России и самостоятельно решить свою судьбу. Как ни странно, но эта позиция сделала большевиков более привлекательными для либерально настроенных лидеров национальных движений на просторах бывшей империи. Во время гражданской войны белые выступали за сохранение «единой и неделимой» России. Большевики были более дальновидными: если им нужна была поддержка национальных движений, они смело давали обещания суверенитета. Известен случай:

к правительству Колчака обратились представители партии «Алаш-Орда» с предложением создать национальные конные соединения, которые могли бы воевать на стороне белых, в обмен на национальную автономию. На это министр Пепеляева ответил: «Выпороть бы вас всех!» А в Петрограде, у Ленина, гонцам из степи сразу пообещали автономию. Так большевики получали поддержку национальных движений, а белые обретали очередной фронт. Итогом же гражданской войны стало возникновение СССР.

– Как руководство Советского Союза договаривалось с народами?

– Алгоритм в упрощенном виде выглядел так. Большевики предоставляли народам возможность самоопределиться. После отделения от России национальный вопрос на той или иной окраине объявлялся решенным, так как исчезало национальное угнетение. Однако трудящиеся массы освободившихся от национального гнета народов оказывались лицом к лицу с эксплуататорскими классами одной с ними национальности. А этого «первое в мире государство рабочих и крестьян» не могло так оставить, и «российский пролетариат» протягивал «руку помощи», как правило, в виде штыков Красной Армии, всем братским народам. К концу 1922 года большевики сумели таким образом собрать подавляющую часть Российской империи. Но это было уже принципиально иное государство – изначально построенное на этно-территориальных основаниях. В 20-е годы в республиках СССР шло становление государственности и активно решался национальный вопрос.

– По какому принципу это происходило?

– В республиках проводилась политика коренизации. Центру было нужно, чтобы последний житель последнего кишлака понимал учение Маркса. Главный метод – взять молодых местных ребят и научить их основам марксизма. В республиках создавалась новая национальная культура от письменности до национальной литературы, от академии наук до республиканских театров. И все это должно быть правильного советского содержания. Большевики скрупулезно создавали местный управленческий аппарат, так, чтобы низовые кадры полностью зависели от партийной верхушки. За то, что их резко поднимали вверх, они должны были служить центру «верой и правдой». И здесь национальные кадры оказались как нельзя кстати. Государство сыграло на чувстве благодарности. Это основа всего сталинского аппарата.

Таким образом, впервые в истории России большевики институционализировали этничность, сделали ее формой существования человека.

– И все народы при этом раскладе действительно были равны?

– Ну, с точки зрения декларируемой идеологии – несомненно. Но вообще это сложный вопрос. С одной стороны, в СССР сложилась своеобразная иерархия этнических групп: от титульных этносов союзных республик с негласным первенством русских – до репрессированных народов. Одни этнические группы получили статус союзной республики (например, Украина, Белоруссия, РСФСР), другие – статус автономной республики, округа или области (например, Карелия,Татария или Башкирия в составе РСФСР). А некоторые народы в 1930–1940-е вообще были насильственно выселены из мест своего проживания. Это судьба немцев Поволжья, чеченцев, ингушей, калмыков и других народов. Власти особо не церемонились, если речь шла о «государственных интересах»… Так, корейцев репрессировали только потому, что в их среде трудно было «вычислить» японских диверсантов… Все попытки протеста жестко подавлялись. Начиная с 1930-х годов даже в союзных республиках русский язык постепенно начинает вытеснять местные языки из публичной сферы. Чтобы сделать успешную карьеру в СССР, нужно было владеть русским, а этнические языки и традиции постепенно отходили на второй план. Так накопились национальные обиды, которые проявились позже, после распада Союза.

Однако стоит заметить, что за время существования Советского Союза социально-культурная дистанция между русскими и титульными этносами союзных и автономных республик заметно сократилась. Появились и у других этнических групп массовые городские слои, люди с высшим образованием, занятые умственным трудом. Нерусское население СССР в значительной степени овладело русским языком и культурой, в итоге к середине

1970-х годов в большинстве союзных и автономных республик уже сложились свои политические элиты, с которыми приходилось считаться Москве.

– Итак, истоки современных межнациональных конфликтов надо искать еще в СССР и Российской империи…

– Неразрешенные обиды, спорные территории, исторические конфликты, неравноправный статус… И главное – после распада СССР произошел серьезный рост национального самосознания. В конце 80-х, в период демократизации, союзные республики винили союзный центр во всех своих бедах. Местные националисты мастерски сыграли на сознании людей: «Наша великая культура пострадала, наш язык не развивался, когда мы стали колонией советской империи!» К тому времени в республиках уже сформировалась местная интеллигенция. Кадры из центра стали не нужны. Местные элиты почувствовали себя хозяевами своих республик и задумались: почему мы живем хуже, чем в Москве? Начался поиск утерянной великой культуры и попытка восстановить историческую справедливость. Это судьба любой империи: она растит местные элиты, которые затем стремятся к независимости.

– Справедливость искал и русский народ?

– Да, но русский национализм развивался несколько иначе. Надо сказать, что для большевиков «великодержавный шовинизм», как его называл Ленин, являлся серьезной угрозой. По их мнению, он порождал угнетение нацменьшинств и вызывал новый подъем их национализма. Получался замкнутый круг. Поэтому в советское время власти решительно боролись с национализмом, особенно с русским.

После распада СССР многие россияне говорили: «Мы жили лучше без этого балласта» (имелись в виду прежде всего республики Средней Азии). Однако обвинения и с той, и другой стороны были явно непродуманными. На мой взгляд, в СССР все было построено довольно логично, существовала внутрисоюзная кооперация и система разделения труда, имелись годами, если не десятилетиями, наработанные связи. Это было целесообразно с точки зрения большой страны, но не всегда справедливо по отношению к отдельным регионам.

– Тем не менее люди идут за националистами…

– Потому что национальный дискурс бьет по обостренному чувству справедливости. Это же так просто: мы живем плохо, потому что у нас есть враги другой национальности. Легко помогает отвлечь жителей от социальных невзгод и их реальной подоплеки. Какая тут инфляция, когда наших бьют? Люди легко делят мир на своих и чужих. Так устроено человеческое сознание.

 

СЕГОДНЯ. СЕРЫЕ СХЕМЫ И ЮЖНЫЕ ГОСТИ

– Сейчас много россиян недовольны трудовой миграцией… Почему она существует в России именно в таком искаженном и непродуманной виде?

– Трудовая миграция резко возросла в начале 90-х. В России развивалась рыночная экономика, и бизнес был заинтересован в привлечении дешевой рабочей силы. В то же время в некоторых странах – Узбекистан, Таджикистан, а внутри России – в регионах Северного Кавказа – началась страшная безработица. Распад Советского Союза привел целые регионы к социально-экономическому коллапсу, в некоторых бывших советских республиках вспыхнули гражданские войны, в результате сотни тысяч человек бросились искать работу за рубежом. А куда они могли направиться? Конечно, в Россию, которая при всех проблемах представлялась страной возможностей.

Официально миграционная политика в России началась с 1992-го.

Изначально, чтобы не накалять обстановку после распада Союза, между большинством республик был сохранен безвизовый въезд на 90 дней. Это позволило менее болезненно пережить распад СССР.

– Почему бизнес так заинтересован именно в гастарбайтерах? Русские жалуются, что им самим не хватает работы…

– Это связано с уровнем запросов. Россияне из провинции в массе своей не будут жить в недостроенных домах по 50 человек в комнате и зарплату потребуют выше. С ними рабочая сила подорожает, и бизнес понесет издержки. Второй момент – это коррумпированность власти. Если бизнесмену нужно, чтобы мигранты въехали, а решает вопрос чиновник, значит, его можно решить. Надо просто поделиться.

– Сколько сейчас мигрантов въезжает в Россию?

– 2,5 млн в год – легально. И от 3,5 до 5 млн – нелегально. В 1990-х – начале 2000-х этот процесс был очень простым: бизнес платил за «нелегалов» символический штраф. Начиная с первого срока Путина миграционная политика ужесточилась.

Государство попыталось навести порядок, за нелегальных мигрантов давали внушительный штраф: 20 000 руб. за человека. Но так всегда в России: если государство закручивает гайки, оно лишь повышает взяткоемость данной статьи.

– А России вообще нужны мигранты?

– Конечно. Привлечение мигрантов – это часть федеральной политики. Другое дело, что они должны быть качественными. В России снижается численности населения, а экономика требует новых людей. Возьмем прогноз Росстата на 15 лет. При реализации оптимистичного сценария развития событий к 2028 году в России будет жить 145–147 млн человек, но даже при этом сохранится тенденция, при которой естественная убыль будет преобладать над рождаемостью, т.е. прирост будет идти только за счет миграции. Иначе такую территорию не удержать.

– Какие национальности чаще всего приезжают в Россию?

– По официальным данным, на первом месте узбеки, на втором – таджики, на третьем – украинцы, на четвертом – азербайджанцы.

– Почему больше всего претензий сегодня именно к азербайджанцам? Все последние конфликты происходили с их участием.

– У Азербайджана непростая история. Это регион, где еще при СССР сформировался первый отечественный капитализм. Жители занимались в основном скупкой и перепродажей фруктов, овощей и цветов. Так что в 90-е годы у южных республик уже был опыт ведения бизнеса (в том числе его «серых» схем), а в России он только зарождался. Культуре народов юга свойственно показательное потребление. Дорогие машины, роскошные дома... В Азербайджане ценят того, кто может угостить и одарить. На этом фоне россияне испытывают депривацию: чувство недостаточного удовлетворения своих потребностей. Вроде бы и в России никто не голодает, но… Но шикующие азербайджанцы вызывают у людей, вынужденных считать каждую заработанную копейку, раздражение. Кроме того, торговцы в принципе не вызывают симпатий у значительной массы нашего населения. Такова система ценностей русского народа. Если благо не заработано тяжелым трудом, оно не ценится. Да сами азербайджанцы, в силу темперамента, ведут себя, как правило, напористо, шумно, подчас агрессивно.

– С какого времени в новейшей России начались конфликты на национальной почве?

– Они не прекращаются с 1990-х. Каждый год там драка, тут конфликт. Я не удивлен, что сейчас это приняло такую острую форму: предпосылки были давно.

Тверь вообще производит впечатление агрессивной среды. Это складывается из самоощущения жителей: наиболее выгодной считается жесткая модель поведения. Люди привыкли надеяться только на себя. Ни на власть, ни на силовые структуры. Плюс общая бытовая неустроенность в городе. Это не добавляет оптимизма и делает людей более нервными.

– Повальное увлечение национализмом – это отклик на конфликты или рост гражданского самосознания?

– Как я уже говорил, это своего рода реакция на национальные движения этнических меньшинств в 1990-е. Кроме того, это и реакция на провал экономических реформ 90-х. В 1998-м, после кризиса, стало ясно, что большинство россиян жить, «как на Западе», не будут. Это разочарование породило обостренное неприятие демонстративного успеха людей иной культуры. Ты будешь пахать как конь, но успеха не добьешься – а рядом на шикарном автомобиле едет азербайджанец или представитель другого этнического меньшинства. Конечно, это вызывает дискомфорт и раздражение. Как люди обычно это формулируют? «Они (в смысле «приезжие») ведут себя у нас как хозяева». И люди начинают воспринимать этих приезжих как угрозу. Отсюда и конфликты, и рост национальной самоидентификации.

– Власть и силовики считают последние конфликты «бытовыми». Это синоним слова «пустяковые»?

– Не совсем. Мне думается, это дань советской традиции. Для советской идеологии национализм был явлением буржуазным. Когда национальный вопрос в СССР был объявлен решенным, то за проявление национализма могли наказать и очень строго. Посмотрите, например, сколько партийных руководителей республиканского уровня были репрессированы в сталинские годы с формулировкой «за буржуазный национализм». Считалось, что при социализме не может быть социально-экономических оснований для национализма, так как нет в СССР угнетения по национальному признаку, а напротив, присутствуют согласие и гармония, названные «дружбой народов». Однако, как мы выяснили, до идиллии было далеко, вот власти и выработали объяснение. Издержки быта, который пока недотягивал до коммунистических стандартов, издержки воспитания и низкий уровень культуры («несознательность») отдельных граждан. Но это же тогда уже не политический вопрос. Тем самым проблема низводилась до уровня частной жизни и деполитизировалась, что, кстати, нередко позволяло снизить градус напряженности.

Сегодня власти используют этот же прием, но в СССР он применялся в условиях серьезной идеологической накачки и жесткого контроля за населением. А сегодня последних двух обстоятельств нет, поэтому власти следовало бы обновить свой идейный арсенал. Кроме того, бытовые конфликты – это не шутка. 90% времени среднестатистический человек проводит на бытовом уровне. Это и есть повседневная жизнь. Бытовые конфликты, повторяясь, накапливаясь, рано или поздно переходят в политическую плоскость. Они сигнализируют о том, что в обществе высок уровень напряженности в сфере межэтнических отношений.

Год назад лаборатория социально-политических исследований ТвГУ проводила соцопрос «Уровень межэтнической толерантности в Твери». В нем участвовало 800 человек, 94% из которых – русские. Такой вот срез мнения этнического большинства. Выяснилось, что в нашем городе стоит говорить скорее о нетолерантности. 50% опрошенных оценили межэтнические отношения в городе как плохие; есть этнические группы, к которым большинство относится крайне нетерпимо: «антилидерами» в этом плане стали цыгане, таджики, чеченцы, азербайджанцы. 2/3 опрошенных считают, что следует ввести ограничения на въезд мигрантов в Тверскую область. И 48% поддержали бы выселение мигрантов за ее пределы.

 

ЗАВТРА. ОПГ И КАЛИНКА-МАЛИНКА

– Каким может быть выход из череды конфликтов?

– Первое и главное: необходимо, чтобы закон был единым для всех. И в этом ведущая роль должна принадлежать правоохранительным органам. Ясно, что на них бывает давление, в том числе и «политическое». У нас конфликты стараются быстрее замять: никто не хочет, чтобы Тверская область прославилась как регион с межэтническими проблемами.

Поэтому власть старается обставить дело так, чтобы в стычках была равная ответственность или – этнического большинства, т.е. русских. Иначе вмешаются федеральные власти. Думаю, силовики неплохо информированы, как организованы этнические ОПГ и кто с ними взаимодействует. Мигрантов можно заставить жить по закону.

Второе: надо использовать потенциал национальных диаспор. Они знают всех выходцев из своей страны в этом городе и способны влиять на их поведение.

И третье: стоит вообще задуматься об уровне агрессивности в обществе.

– Иначе вспыхнет гражданская война?

– Биты пойдут в ход не завтра. Но постоянная конфликтность создает напряженную атмосферу в городе. Первым звонком, напримре, в Твери был народный сход 3 мая. Властям стоит все-таки прислушаться к проблеме, а не прибегать по инерции к старым добрым советским штампам. Причем выход из конфликтной ситуации должен быть новым и конструктивным. Советские методы, когда можно было вместе спеть, станцевать – и люди «становились братьями», себя исчерпали. Эти ценности зачастую ни о чем не говорят молодым людям.

– Каким должен быть современный гражданин России?

– Я думаю, тот, кто хочет жить в России, считает ее своей родиной, поддерживает русскую культуру и уважает другие культурные традиции и человеческое достоинство. Национальность не так важна. Главное, государство должно просчитать, куда направить миграционные потоки. Если, например, таджики приедут в маленькую деревню, они создадут там анклав, будут вести образ жизни, нехарактерный для России, и в конце концов «вытеснят» всю местную культуру. А большой город, напротив, легко может перемолоть мигрантов: там все говорят по-русски, все вывески на русском и т. д. Со временем он дотянет их до своего уровня. В Москве около 2 миллионов мусульман. Во втором поколении они уже будут москвичи. Но все равно поток мигрантов не может быть беспределен, иначе возникнет хаос.

– Больше всего коренных жителей раздражают активные проявления чужеродных традиций – вроде лезгинки в клубе или резьбы баранов в Бобачевской роще…

– Русские тоже могут плясать калинку-малинку, им никто не запрещает. Где еще танцевать как не в клубе? А вот если лезгинка будет у Вечного огня или на центральной площади перед храмом – это уже нарушение морально-этических норм. Проблема в том, что приезжие живут так, как принято у них, не считаясь с традициями и обычаями местного населения. В этом плане показательно отношение к женщинам. Чеченский юноша, например, не позволит себе даже за руку взять чеченскую девушку, если не собирается на ней жениться: это приведет к длительному конфликту с ее родней. А в центральной России женщины более свободны и независимы. Для парней, воспитанных в традиционных ценностях, русская девушка воспринимается как легкая добыча. Ее можно ущипнуть, приобнять, оскорбить – ведь считается, что за нее не придет мстить толпа родственников с ножами и топорами.

– И как достичь равновесия?

– Над всеми гражданами РФ, будь то чеченцы, русские, армяне или представители других этнических групп, должен стоят единый закон. И в случае его нарушения все будут наказаны одинаково: это каждый должен усвоить. Закон не разделяет людей по этнической принадлежности, и это правильно. Необходимо, в этом отношении наши власти правы, не допустить политизации этнической напряженности. Но весь вопрос в эффективных методах. Сейчас растет гражданское общество, и это позитивный момент. Власти обязательно должны прислушаться к этому мнению общества, иначе будет беда. В русской культуре так принято: люди долго терпят, а потом взрываются. Нужно знать и настроения этнических меньшинств.

– Сколько еще мигрантов может принять та же Тверь?

– А что значит принять? И есть разные категории мигрантов. Во-первых, есть внутренняя миграция – т.е. из других регионов России или даже из районов нашей области. Здесь наше законодательство гарантирует свободу передвижения, слегка сковываемую лишь правилами регистрации. Значительная часть мигрантов приезжает в Тверь из российских регионов, в том числе и с Северного Кавказа, это наши соотечественники…

– И при этом не знают русский язык...

– Язык – это тоже проблема коррумпированности государственных органов. Например, школьники на Северном Кавказе пишут ЕГЭ по русскому на 100 баллов, а при поступлении в вуз они не могут даже грамотно составить заявление. Но это дело поправимое, язык можно выучить. Было бы желание и стимулы.

И есть миграция из-за рубежа. Вот тут как раз и возникают ограничения. Трудовые мигранты из-за рубежа должны приезжать только на рабочий сезон, а потом отправляться домой. Для этого нужны особые квоты, четкая позиция ФМС, жесткий контроль правоохранительных органов. Так вот, если «принять» означает «предоставить работу», то в базе данных Службы занятости на сегодня около 25 тысяч вакансий, официальных безработных у нас примерно 7 тысяч, значит остальные места можно предложить приезжим, тем более что в большинстве своем предлагаемые вакансии не очень привлекают уроженцев Тверской области из-за уровня оплаты труда. Квота на использование иностранной рабочей силы в нашем регионе составила на 2013 год около 13 тысяч человек.

Проблема в том, что помимо места работы речь идет о целом комплексе социальных и административных вопросов – жилье, медицинское обслуживание, досуг, регистрация. Может быть, стоит задуматься, чтобы этих гастарбайтеров поместить в более «человеческие» условия. Мигранты, живущие на стройках, – это ведь тоже жертвы системы. Мало денег – и они вынуждены воровать. Если они нелегалы – то сразу формируется среда для разгула преступности.

Тот же самый уровень овладения русской культурой. Это измерение более значимо, т.к. современный город – это открытое пространство, не имеющее высоких крепостных стен, чтобы отгородиться от желающих приехать. В этом отношении Тверь на сегодня имеет ограниченные возможности, т.к действенных программ по адаптации масс приезжих к реалиям нашего города практически нет. И вот здесь как раз общественные организации могли бы помочь органам государственного и муниципального управления – создав на базе национально-культурных автономий совместно с соответствующими властными структурами такие центры адаптации.

Наконец, помимо сезонных рабочих есть люди, которые приехали из-за рубежа и выбрали Тверь местом своего постоянного проживания. От таких людей мы вправе ожидать стремления к культурной ассимиляции. Они должны интегрироваться в русское общество и с уважением относиться к существующим у нас традициям.