«Совпадение? Думаю, да»

Михаил Зыгарь разоблачил теорию заговоров

 

Экс-редактор и один из создателей независимого телеканала «Дождь» Михаил Зыгарь в рамках проекта «Интеллектуальные вечеринки» еженедельника «Караван+Я» и журнала «Бизнес территория» разоблачил конспирологический взгляд на политику. Тема нашего разговора – «Теория и практика мирового заговора»

 

ВСЕ ПОДОЗРЕВАЮТ ВСЕХ

– Я сейчас работаю над проектом «Свободная история» и много читаю о том, что происходило в России 100 лет назад. Поразительно, но в то время в России все подозревали всех. Еще не было популярно словосочетание «пятая колонна», но в ходу было выражение «внутренний враг». И одна половина общества подозревала другую в том, что она тот самый враг.

Императрица Александра, де-факто глава государства, подозревала Госдуму, некоторых членов правительства, командование армии в том, что они английские шпионы и потому хотят провести либеральные реформы и ограничить ее власть. А «подозреваемые» считали, что императрица и ее окружение – это немецкие шпионы и действуют в рамках немецкого заговора с целью заключить сепаратный мир и вывести Россию из Первой мировой войны.

Эти две части общества искренне ненавидели друг друга. Но прошло 100 лет, опубликованы все документы и сейчас точно известно, что ни первого, ни второго заговора не было. Просто одни не могли понять, чего хотят другие. Кто хотел реформ, априори считался предателем. Мысль, что человек может стремиться к миру и реформам, потому что это его собственный выбор, что есть другие ценности, кроме лояльности императору, – это была крамольная мысль. Она не приходила людям в голову. И конспирология была единственным ответом на все вопросы.

Прошло сто лет, но ничего не изменилось. Объяснение любых проблем с помощью теории заговоров – сегодня это абсолютный мейнстрим.

Первое направление современной конспирологии в том, что все события в России – это результат американского заговора. Это устойчивый, въевшийся в кровь и кости миф. Вспомним сессию Генассамблеи ООН в октябре 2015 года. Как выступал Барак Обама? Он крутил головой направо и налево, так как по сторонам расположены прозрачные суфлеры, отражающие бегущий текст. Это удобно и незаметно для зрителей. А Путин, опустив голову, читал по бумажке. Он не мог отдать свою речь никому, тем более аппарату ООН, потому что был уверен: ее украдут или подменят. И эта абсолютная убежденность, что американцам нельзя доверять, и у руководства, и у большой части населения России существует и сейчас.

По соцопросам, уровень бытового антиамериканизма вырос в 2002 году. Кто помнит, что тогда случилось? Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити. Тогда разразилось сразу три скандала: наших лыжников сняли с соревнований из-за допинга (там и правда был допинг), фигуристам Бережной и Сихарулидзе не дали первого места, а Ирину Слуцкую якобы засудили, потому что она упала... И вот тогда в России случился всплеск антиамериканизма: если мы проиграли, значит, виновата Америка.

 

ВРАГ ПОТРАТИЛ БОЛЬШЕ

В 2004 году конспирология стала частью государственной политики. Тогда Путин отменил губернаторские выборы в России, и многие политологи и журналисты поехали зарабатывать деньги на Украину, где предстояли президентские выборы. На то, чтобы привести к власти Януковича и не допустить оранжевой революции, было потрачено много денег.

Это совпало с президентскими выборами в Америке. И наши политологи шутили: в США сегодня выборы, а до сих пор неизвестно, кто будет президентом: Буш или Керри. То ли дело у нас на Украине: точно ясно, что президентом будет Янукович. Хотя Майдан уже собирался, вовсю шли протесты. Но эти люди были убеждены, что все в порядке: деньги пилятся, бюджет тратится. А через месяц президентом стал Ющенко. Когда политологов спросили, как они это допустили, единственным ответом было: «Мы сделали все возможное, но враг потратил еще больше. Бюджет США очень велик». И Путин им поверил.

Другие стереотипы (особенно популярные в латиноамериканских и арабских странах) основаны на мании величия. И власти, и жители уверены: все конфликты в мире происходят из-за их государств.

Я много лет работал военкором на Ближнем Востоке и знаю, что, например, в Сирии все убеждены, что происходящее в мире – это непрекращающаяся борьба за Сирию. А Пакистан, Афганистан, Уругвай считают, что весь мир вертится вокруг них. Такое же убеждение в последние годы укрепилось в российском руководстве. Когда началась волна цветных революций, тогдашний кремлевский идеолог Владислав Сурков убедил Путина, что все это подготовка к главной цветной революции – в России. И огромные бюджеты были брошены на то, чтобы ее не допустить, пока не выяснилось, что агрессор и провокатор Буш не так уж и страшен, что ураган Катрин может опустить его рейтинг до плинтуса.

Однако стереотипы растут и множатся: «президента ФИФА Йозефа Блаттера обвинили в коррупции, чтобы не отдавать России ЧМ по футболу», а Панамское расследование, где фигурируют всем мировые политики, – это «часть заговора в целях дискредитации президента Путина».

 

ВСЕ ПРОЩЕ, ЧЕМ КАЖЕТСЯ

Еще один стереотип – убеждение, что дворцовые перевороты бывают и нельзя доверять собственному окружению. Чиновники даже не подозревают, они твердо знают, что все их разговоры прослушивают. Поэтому «в помещении можно разговаривать только при включенном телевизоре», а лучше на улице и убрав телефон.

Но самое лучшее – вообще ничего не говорить. Это сегодня мейнстрим среди высших чиновников. Нельзя услышать от чиновников конкретной команды, чтобы сказали: «украдите 4 миллиона» или «убейте того журналиста». Все изъясняются фразами вроде: «Делайте то, что вы должны делать».

Умение блистательно угадывать мысли начальства – главная черта современных чиновников. Иногда случаются казусы, как с выборами мэра Москвы, где участвовали Сергей Собянин и Алексей Навальный. Путин тогда сказал: «Делайте то, что вы должны делать». Глава администрации президента Володин истолковал как «надо допустить Навального до выборов», а Следственный комитет – «надо Навального посадить». И две службы совершали ровно противоположные действия: одни пытались зарегистрировать Навального в кандидаты, другие – его арестовать. Путин прокомментировал эту ситуацию: «Ну и мудаки». Как это понимать – до сих пор неясно.

Высшие чиновники, с которыми я общался, работая над книгой «Вся кремлевская рать», вели себя странно. Они были уверены: скажут не то – распечатка разговора ляжет на стол президенту. Выкручивались все по-разному. Один мой собеседник, например, вставлял в разговор частицу «не». Это как если бы я сказал, что я сегодня не приехал в Тверь, не гулял по городу и в Твери сегодня не шел дождь. В таком стиле он рассказывает большие истории. Сначала кажется, что он сошел с ума. А потом понимаешь, что он таким образом маскируется.

Цветные революции, допинговый скандал, даже онкозаболевания президентов – это тоже часть «заговора». И эта мысль является самой потенциально опасной. Даже не то, как события на Украине и в Европе показывают на ТВ, а вот этот месседж, что все не случайно («Совпадение? Не думаю»), что нет никакой демократии и в других странах так же плохо, как у нас. Конспирология – самое вредное и опасное для российского общества явление. Она приводит к апатии и выводу, что все в мире уже спланировали мудрые злые силы, что ничего изменить нельзя и надо сидеть и не высовываться. Я призываю к другому. Понять, что нет никакого заговора, хитрого врага, который все придумывает за нас.

Это все наши глупости и собственные ошибки. И если все не то, чем кажется, – это лишь потому, что все намного проще.

 

«ЧЕГО ЖДАТЬ – 17–ГО ГОДА ИЛИ СЕВЕРНУЮ КОРЕЮ?»

Участники встречи задавали Зыгарю разные вопросы, мы публикуем самые интересные из них.

Николай Морозов: – Кто разрешает существовать телеканалу «Дождь». И почему вы оттуда ушли?

Зыгарь: – Я не буду говорить глупости, что Конституция гарантирует свободу слова и т.д. На самом деле история такова. Январь 2014 года. Телеканал «Дождь» имеет все необходимые лицензии, аудиторию 20 миллионов человек, входит в пакет всех кабельных каналов. Перспективы очень удачные: аудитория растет, рекламные поступления тоже, через полгода канал может выйти на самоокупаемость и стать прибыльным бизнесом.

И вот в январе – феврале случилась история, связанная с опросом про блокаду Ленинграда. И сразу начались проблемы, которые должны были убить телеканал. Нас отключили все кабельные операторы. Аудитория упала на 90%. Все центральные каналы выпустили сюжеты, что на «Дожде» работают «фашисты», и от нас ушли рекламодатели.

Был единственный выход: мы обратились за помощью к зрителям и собрали за неделю 2 миллиарда долларов. Это был рекорд краудфандинга в России. На какой-то период это помогло нам выстоять. Затем подписка на канал с 1000 рублей в год выросла до 4800. Это ударяло по потребителю, но иначе не было шанса выжить.

И все же число подписчиков росло. Рекорд был в декабре 2014 года, в черный вторник – когда все каналы говорили, что все прекрасно, и у людей возникла необходимость в достоверной информации. И в какой-то момент стало возможно жить на деньги подписчиков. Затем нас выселили из студии, что для телеканала подобно смерти. Два месяца мы вещали из квартиры, пока не въехали в новую студию. Гипотетически такое количество препятствий должно было убить канал, но у нас оказалась преданная, выносливая и платежеспособная аудитория. Это помогло нам выжить.

На самом деле «начальник» – Путин – не любит скандалы. Окончательно убить «Дождь» было бы сильным скандалом. А сейчас канал поместил себя в резервацию, где можно безопасно находиться. Эта резервация – люди, которые могут заплатить 5000 рублей в год. Число подписчиков канала сейчас около 70 000. Это не страшно. Это не 20 миллионов. Государство не потерпит, чтобы независимый телеканал был успешным, но позволит ему быть андеграундным.

Что касается меня, я не тот человек, который хочет встретить старость в одном и том же кресле главного редактора. Я не Алексей Венедиктов, который 15 лет возглавляет «Эхо Москвы» и еще столько же будет возглавлять.

Соня Сергеева: – Скажите, Киселев всерьез верит в то, что он говорит?

Зыгарь: – Короткий ответ – «Да».

Александр Шушунов: – Так чего нам сейчас ждать – 17-го года или Северную Корею?

Зыгарь: – Я могу лишь привести примеры сценариев, как смена власти проходит в разных странах. Есть сценарий «Франко» – когда руководитель страны после долгого правления подбирает преемника и передает власть. Но Россия это уже проходила и вряд ли повторит.

Второй сценарий «Пиночет» – когда глава государства проводит выборы, проигрывает и честно передает власть. Это фантастический сценарий, но Чили повезло, и сейчас это одна из богатейших стран. Было бы здорово пойти по этому пути, хотя и маловероятно.

Третий сценарий – «Пакистан». На смену одному генералу приходит другой, но в целом ничего не меняется. Страна существует, хотя и в перманентном кризисе. Главный минус – то, как в Пакистане устроены социальные лифты. Любой человек, добившийся высокого положения, отправляет своих детей учиться за границу.

Это отрицательный искусственный отбор: полное вымывание людей, получивших качественное образование, и это путь в никуда. Хотя у России может быть и совершенно отдельный сценарий, который я не берусь предсказать.

 

СОЦСЕТИ – ЭТО АРМИЯ БЕЛЫХ МЕРТВЕЦОВ

Дмитрий Фомин: – Есть ли у вас интересный анекдот, отражающий сегодняшнюю политическую ситуацию?

– У меня есть анекдот из жизни. В 2006 году на саммите Большой восьмерки в Санкт-Петербурге Путин давал интервью восьми ведущим мировым газетам. Немецкий журналист спросил, является ли он демократом. Путин ответил: «Я считаю себя истинным демократом, другого такого нет. После смерти Махатма Ганди и поговорить не с кем». Тогда история про Ганди казалась прекрасной шуткой Путина, ее все цитировали.

А в прошлом году, на 63-летии Путина, министр Сергей Лавров подарил ему бронзовую статую Махатмы Ганди, «чтобы Путину было с кем поговорить». Если 10 лет назад это была ирония, то сейчас Путин всерьез считает себя личностью, равновеликой Махатме Ганди. Его шутка в буквальном смысле забронзовела. Это образ, красиво отражающий все, что происходит.

Константин Кропачев: – Вы говорили, что в России сегодня растет гражданское общество – уровень благотворительности, потребность помогать. Но, с другой стороны, люди отодвигаются от политики, игнорируют выборы, потому что заранее известен их результат. Является ли это признаком деградации гражданского общества?

Зыгарь: – Я всячески стараюсь искать вокруг положительные моменты. Может, это аутотренинг такой. С выборами понятно. А вот когда иностранные журналисты спрашивают: «В России совсем плохо со свободой слова?», я честно отвечаю: не совсем. Есть как минимум три позитивных момента. Во-первых, точно ясно, что нет государственного плана придушить независимые СМИ, там вообще никаких планов нет.

Во-вторых, есть два примера позитивного развития рынка СМИ: «Дождь», который еще работает, и РБК в том виде, в каком он возник два года назад. Конечно, моя гордость уменьшилась, когда уволили отдел расследований РБК, но отчаиваться точно рано.

Провластные и независимые СМИ – это две вселенные, которые никогда не пересекаются. Кажется, мы с журналистами государственных каналов даже по разным улицам ходим. Многое из того, что делают эти журналисты, содержит все признаки состава преступления. Например, если из-за их освещения конфликта на Украине люди поехали на Донбасс, кого-то убили, а потом их убили… Для меня это чудовищная моральная дилемма.

Но развязка близко. Это как в сериале «Игра престолов»: воюют разные кланы, но придет армия белых мертвецов и все сметет. Журналистику ждет то же, но в хорошем смысле. Как модель бизнеса СМИ проиграли соцсетям. Соцсети – это идеальное СМИ: про моих друзей и про то, что интересно. Сейчас каждый человек может быть репортером. Эта большая ответственность и для него, и для потребителя информации. Поколения, которые будут жить по этим правилам с рождения, будут по-другому относиться к источникам информации и не доверять слепо пропаганде.