Опыт города

Ведущий тверской девелопер – о том, почему Россия не Европа

 

 

 

Павел Парамонов, ведущий девелопер Твери, уже давно заявил о себе как о человеке с ярко выраженной гражданской позицией. Наша нынешняя встреча состоялась после того, как Павел Александрович вернулся из серии зарубежных поездок по городам Западной Европы, где изучал опыт развития городского пространства и на опыте проверял, что такое города, удобные для жизни. С итогов этой поездки мы и начали наш разговор

 

– Павел Александрович, получается, что вы, бизнесмен, занимаетесь изучением того, что, в общем-то, должны изучать муниципальные власти – а именно опыт создания грамотно организованного городского пространства в странах с близким к нам климатом и природой, например в Финляндии.

– Ну да, наверное, можно и так сказать – хотя официально я так это не называю (улыбается). Необходимо иметь представление о том, как это делается в городах, ушедших далеко вперед от нас в своем развитии, причем такого уровня, чтобы иметь возможность позиционировать себя, скажем, на пост мэра Твери. Это не значит, что я прямо сейчас собираюсь им стать. Но хочу, чтобы мое внутреннее понимание проблем было квалифицированным и квалификация была именно такого уровня.

– В Финляндии вы были на каком-то специализированном мероприятии для застройщиков?

– Это было знакомство с финскими строительными компаниями. Я увидел западный подход к строительному бизнесу – прозрачность, открытость. Общение с вице-мэром Хельсинки Ханну Пенттила подтвердило: в финской столице очень ждут российских инвестиций.

Сейчас в Хельсинки начинается глобальная модернизация, из города выносится порт, можно сказать, полностью перекраивается география. Подразумевается три глобальные зоны. В Хельсинки пока нет высоток, но я был в компании, которая выиграла конкурс на строительство «сити», первого высотного центра. Для чего это делается? Чтобы уцелеть в глобальной конкуренции, в которой участвуют все города.

Да, сейчас у них все благополучно, работает много ультрасовременных компаний, высочайший уровень технологий. Но в Хельсинки понимают, что они проигрывают в глобальном соревновании как город, потому что там на самом деле тоска смертная, с моей точки зрения. Надо быть финном, чтобы это любить. Не хватает мультикультурности – той, которой славится Лондон и которая есть, например, в Стокгольме.

– В чем выражается интерес Финляндии к России?

– Строительные компании Финляндии активно работают на территории Северо-Западного региона, особенно в Санкт-Петербурге, Ленинградской области, в Московской области, еще в нескольких областях России. Они видят, что со своими технологиями, в первую очередь технологиями управления процессами, они востребованы на рынке. Я спросил, какой процент иностранной рабочей силы занят в финском строительном комплексе? Всего 25%, и понятно, что это русские, эстонцы. А в Ленинградской области, кстати, финские строительные компании совершенно спокойно пользуются услугами рабочей силы из Средней Азии – наверное, более легально, чем наши строительные фирмы.

– Северная Европа, наверное, в архитектуре сумела уже реализовать то, что будет востребовано у нас? Вы сделали для себя какие-то открытия?

– Я побывал на всех новых объектах в центре Хельсинки и вот что скажу. Я из Петербурга, а Хельсинки – это Санкт-Петербург в миниатюре, на мой взгляд, образцовая архитектура. Новые дома в Финляндии имеют свой ярко выраженный стиль, он может кому-то нравиться или не нравиться, но он очень узнаваемый. Побывав там, я хочу, если будут подходящая площадка и большие объемы – а финские строительные компании рентабельно привлекать только при больших объемах застройки – когда-нибудь построить что-то подобное. Работа финских архитекторов будет стоить столько же, сколько тверских – сомнений нет. Мне эта стилистика не очень близка – все слишком прямоугольное, минималистское. Но поставить квартал таких пятиэтажек было бы интересно. У финнов очень интересные планировочные решения, продумана проблема освещения – много стекла, причем все очень сбалансировано, удобно для жизни.

Мне понравился представленный нам проект, который финские строители реализуют в Ленинградской области – он поярче.

А вот обустройство города… Хельсинки, конечно, далеко впереди всех российских городов, но намного отстает от швейцарских городов, где я побывал затем. Там, конечно, все идеально.

 

 

– А что именно? Они сумели победить пробки?

– Я бы даже так не сказал. Там существуют жесточайшие режимы парковки, на основных магистралях останавливаться нельзя, но на других улицах – паркоматы. Плюс огромное количество подземных паркингов, электронные табло показывают к ним направление, в режиме онлайн показывается количество свободных мест. В Цюрихе, например, есть все виды транспорта – трамваи, троллейбусы, автобусы – абсолютно шикарные, ходят по расписанию. В обязательном порядке – выделенные полосы. Причем не только для общественного транспорта, еще есть обязательная выделенная полоса для велосипедов. Все обозначены желтым цветом. Дисциплина отменная, ни у кого нет даже мысли поехать по полосе, не предназначенной для автомобилей.

 – Есть знаменитая книга Джейн Джекобс «Смерть и жизнь больших американских городов».

– Да, я хорошо знаю эту книгу, вот она, стоит на полке в моем кабинете.

– Автор этой книги много размышляет о «великой беде скуки», которая является предпосылкой для упадка города. Что заставляет человека, допустим, в сегодняшней Твери ехать на своем автомобиле даже на небольшие расстояния? Ему просто некомфортно идти пешком или ехать на общественном транспорте, потому что не хочется видеть облезлые фасады, тротуары в ямах. А иногда на наших улицах просто небезопасно…

– Согласен. Эта книга написана, когда в США остро стояла проблема пробок – автомобильная индустрия к 60-м годам начала сжирать городское пространство. То, с чем мы, собственно, начали сталкиваться в последние годы. И сегодня на Западе коренным образом изменился подход: мы можем гулять пешком по Лондону, Нью-Йорку, передвигаться по парковым зонам. Города «очеловечились».

Не знаю, возможно ли навести порядок в отдельно взятом городе, но уверен, российское законодательство дает достаточно широкие возможности. Просто нет воли. Убрать машину с улицы – тут же выяснится, что она чья-то… К тому же всегда есть возможность откупиться, и машина останется стоять там, где стояла. А в Швейцарии даже страшно представить, чтобы дать пять франков дорожному полицейскому – тут же наручники наденут.

Тверь не может превратиться в Швейцарию или в Финляндию. Но если проявить волю, сломать этот менталитет – я уверен, можно стать маленьким Петром Первым на городском уровне. Ведь и тогда было то же самое. Он приезжал из Москвы куда-нибудь в Амстердам – а мы представляем, что такое был Амстердам в то время – ни канализации, ни других благ цивилизации, но этот Амстердам был настолько впереди Москвы, что Петр думал: почему у нас такое невозможно – красивые дома, человеческие взаимоотношения, желание что-то делать. У него была воля, характер, власть. И этот человек попытался привить нам европейские ценности – причем удачно. Мы сегодня же европейцы, где бы ни жили. Но сама Россия так и не превратилась в Европу.

У нас слишком много сил уходит на удержание под одним флагом такого огромного пространства, и с другой стороны, от этого же идет наше пренебрежительное отношение к земле, ресурсам, людям, которых в России несказанно больше, чем в той же Швейцарии. Представьте, что Тверская область вдруг станет самостоятельным государством! Вот тут-то все засуетятся, начнут работать в Твери – если станет невозможно рвануть в соседние Москву и Санкт-Петербург на заработки. Придется улицы мести, привлекать инвестиции, тщательно выбирать себе мэров.

Что такое Финляндия? Лес, болота, никаких ресурсов. «Приют убогого чухонца», как писал Пушкин. Но они поставили себе задачу и сумели стать страной высоких технологий.

– Наверное, сейчас надо массово вывозить российских руководителей муниципального уровня в европейские города – чтобы они понимали, как там организуется городская жизнь.

– Я обсуждал с нашим переводчиком – русской женщиной, которая уже 20 лет живет в Финляндии и сотрудничает с мэрией финской столицы, встречая русские делегации – возможность изучения нашими муниципальными служащими финского опыта. И она рассказала, что в Хельсинки уже приезжали на семинар все мэры Северо-Запада России. Треть дальше бара не продвинулась, треть пошла за покупками, и только треть сидела и слушала. А ведь это был серьезный семинар, возможно, за федеральные деньги.

Территория зачищена, никому из местных глав ничего не надо. Ничего не делать безопаснее. Даже если у тебя есть желание что-то изменить, мало того, что ты испытываешь колоссальное сопротивление всей этой азиатчины. На активного мэра всегда есть возможность надавить при помощи правоохранительных органов – что мы часто видим по всей России.

- Ваш проект «Премьер-парк» – необычный для тверского микрорайона «Южный» дом, который украсил довольно унылую городскую окраину. Он действительно выглядит по-европейски. Сейчас он близок к завершению? Кто архитектор этого проекта?

– Наконец после ряда не зависящих от меня препятствий мы сдали первую очередь этого дома. К сожалению, нас подвел генподрядчик, поэтому это произошло несколько позже, чем планировалось.

 

Да, дом видовой, он организует пространство в этой части «Южного». Архитектор – наш тверской молодой парень, Никита Маликов. Архитектура очень необычная, дом цепляет взгляд, вызывает любопытство. Замечу, что остальные новые тверские дома не вызывают любопытства, что неправильно. Ведь дом – произведение искусства.

В «Премьер-парке» будет европейская инфраструктура, в том числе консьерж, охраняемая территория, импортные лифты – за те же деньги, за которые продается все вокруг. Это стандарт качества, то, что должно быть. В Питере этот класс жилья называется «комфорт-класс».

Мы следим за пространством, в доме предусмотрены просторные холлы, лифтовые пространства, оригинальная входная группа. Общие пространства в доме должны быть широкие и светлые. Знаете, бывает, входишь в какие-то даже современные дома, и там нет никакого пространства – одни закутки.

– У вас все продано?

– Проданы 110-112 квартир из 142. Остались только трехкомнатные квартиры, это нормально. Однокомнатные квартиры обычно покупаются как первое жилье, с помощью ипотеки. Трехкомнатные же – как улучшение жилищных условий. Сейчас, когда дом сдан, люди смогут начать меняться, продавать свое старое жилье. Тем более у нас есть квартиры по 82 кв. метра и по 103 кв. метра, а еще имеется две (причем одна из них, на 12-м этаже, уже куплена) квартиры с панорамным остеклением.

Во второй очереди есть квартиры, в том числе и однокомнатные. Я считаю, что в будущем эти квартиры будут стоить дороже, это однозначно. Поэтому покупка квартиры в «Премьер-парке» – выгодная инвестиция.

– Сколько стоит квадратный метр, если не секрет?

– Сейчас цена 51 тыс.рублей за однокомнатные квартиры, и 46 тыс. – за трехкомнатные. На соседних объектах других застройщиков – 55 тыс. за кв. метр в однокомнатных, 48 тыс. – за трехкомнатные.

– Чем, по-вашему, отличается подход западных чиновников к отношениям со строительным бизнесом от российского?

– Строительная отрасль во всем мире зарегламентирована. Это понятно, от строгого соблюдения регламентов зависит безопасность людей. Но в Финляндии представить себе невозможно, что, например, строительная компания будет решать вопросы с властью каким-то левым путем, как это сплошь и рядом делается у нас. При этом в Хельсинки я понял, что муниципалитет максимально доброжелательно настроен к бизнесу.

Беда наших чиновников в том, что не выстроена система приоритетов. Хотя, казалось бы, это элементарно – если ты муниципальный служащий, для тебя приоритет – город. Это камертон, только с точки зрения города можно оценить все что угодно: друга своего, родственника, его бизнес, его намерение проложить дорогу или что-то там построить. И большинство вещей начнет не вписываться в основную идею работы на благо города. Например, желание взять на работу какого-нибудь сына «нужного человека»… Начнешь думать – а что он умеет, будет ли он полезен для города. У нас же сейчас важно поддержать взаимоотношения с человеком, а на город наплевать – это такое азиатское отношение.

Когда я говорю о доброжелательности к бизнесу, это и есть та самая инвестиционная привлекательность – создание для бизнеса комфортных условий. В нашем муниципалитете не принято думать о доходной части, думают только о расходной, как бы ее «попилить». А на самом деле надо развивать бизнес, увеличивать налогооблагаемую часть.

Вот если в компании сотрудники не умеют общаться с клиентами, мы понимаем, что это проблема руководителя. А если чиновник недоброжелательно настроен к предпринимателям, на чьи налоги он существует? Если он одержим «синдромом вахтера» и, будучи не в состоянии сделать что-либо конструктивное, изо всех сил вставляет палки в колеса?

Когда людям некомфортно в городе, о каких инвестициях может идти речь?

– Вы видите выход из этого тупика?

– Выход только один – конкуренция, когда глава должен отвечать перед населением на выборах.

Городу тоже надо самореализоваться. Вот решили, что городу Твери не нужен центр современного искусства… Да с чего вы взяли, может быть, надо было попробовать? Все прогрессивные западные города пробуют, ищут свою идентичность. Потому что их руководителям важно, во-первых, избраться на следующий срок, а во-вторых, они думают, что надо оставить свой след в истории. У нас же и мотивации такой нет – оставить свой след в истории! В администрации Тверской области на третьем этаже висят портреты губернаторов, в думе – глав города. Большинство из них никто не помнит. Нынешних же руководителей и в период их работы мало кто в городе знает. А ведь у каждого был шанс сделать для города что-то такое, за что ему потом поставили бы памятник!

 

 

Вообще, если пофантазировать на тему, что надо делать, будучи мэром Твери, – я бы пригласил сити-менеджером финна! Все наши чиновники потеряли бы сознание и уволились – сразу же. Они не смогли бы работать, когда человеку нельзя дать взятку, начать ему втирать мозги по телефону, когда он соблюдает всяческие регламенты…

Ведь что сделал Петр I? Он привез немцев, голландцев и поставил их на серьезные государственные должности там, где надо было реально двигать экономику вперед.

Есть такая книга «Опыт города Шарлотт» – о том, как муниципалитет одного города в штате Северная Каролина нашел путь выхода из кризиса в том, чтобы рассматривать город как бизнес-проект. Они многое перевели на аутсорсинг, внедрили конкуренцию в городские структуры, подменяя неэффективные отделы и департаменты коммерческими фирмами. И это дало отличный результат. Может быть, попытаться перенести его на тверскую почву?

– Спасибо, успехов вам!