Тверь и Пермь. Трансляция опыта

Тверь и Пермь. Названия городов созвучны. И в принципе, созвучны могут быть и их судьбы. Опыт Перми, ставшей сегодня Меккой для деятелей современного искусства и полигоном для отработки новых архитектурных проектов, очень поучителен. Его подробный анализ дал Александр Ложкин, архитектор из Новосибирска, директор фонда «Золотая капитель», главный редактор журнала «Проект Сибирь», профессор Международной академии архитектуры (публикуется с сокращениями, полный вариант см. http://alexander-loz.livejournal.com/)

 

Модернизация как стратегия выживания
В последние два-три года Пермский край стал одним из главных российских регионов-ньюсмейкеров для архитектурных и околокультурных СМИ. Пресса заговорила о попытке повторить в Перми опыт Бильбао, где в конце 90-х благодаря появлению нового здания музея Гуггенхайма работы Фрэнка Гери удалось переломить негативные тенденции развития города и выстроить новую стратегию, основанную на культурном и событийном туризме.

 

Культурная столица
Один из парадоксов: в информационном пространстве Пермь воспринимается как город инноваций, прежде всего в сферах культуры, дизайна и градоустройства, но прибыв в Пермь, вы вряд ли сразу почувствуете ветер перемен или ощутите бьющийся пульс насыщенной культурной жизни города.
Пермь все тот же плохо благоустроенный спокойный провинциальный город-миллионер с добротными сталинскими домами на главном проспекте, чудом уцелевшими остатками дореволюционной купеческой застройки, следами невероятных и незавершенных градостроительных планов хрущевско-брежневского времени и прагматично-помпезной точечной застройкой постсоветской эпохи. Но при этом есть и другое: пермские власти официально провозгласили задачу превращения края в регион интеллектуального развития и инновационной экономики.
С осени позапрошлого года в бывшем здании Речного вокзала, где разместился возглавляемый Маратом Гельманом музей современного искусства, прошло уже семь выставок, из которых как минимум три стали событиями общероссийского масштаба. Пермь стала местом проведения ряда фестивалей федерального значения.
В последние два года «пермский культурный проект» существует как проект, как четкая осознанная стратегия, имеющая понятные цели и достижимые перспективы. Стратегия эта такова: надо уплотнить событиями культурную жизнь пермяков, приблизив ее по насыщенности к столичной, создать тем самым и положительный имидж региона как «культурной столицы» и привлекательные условия для иммиграции в Пермь творческих людей. Которые, в свою очередь, начнут генерировать значимый как на местном, так и на общероссийском или даже мировом уровне контент, и станут катализатором для местных художников, что еще более уплотнит событиями культурную жизнь и будет работать на формирование позитивного имиджа и привлечение творцов… Т.е. запускается механизм самовоспроизводства и преумножения культуры, который, в конце концов, должен превратить Пермь в культурную столицу не по названию, а по содержанию. Но статус столицы (как антитезы провинции) предполагает появление и негативных моментов: обострение конкуренции за первенство и доступ к ресурсам между местной творческой элитой и «понаехавшими». И большой вопрос – кто окажется в этой борьбе более эффективным и конкурентоспособным.

 

Модернизация и механизация
Модернизация Пермского края и его столицы происходит сверху. Инициатива идет от власти и главных авторов у нее двое: это губернатор Олег Чиркунов и сенатор Сергей Гордеев. Оба пришли во власть, состоявшись как успешные бизнесмены.
– Все регионы мира постепенно делятся на две категории. Регионы, которые производят интеллектуальные продукты, становятся лидерами мирового развития. Промышленные регионы оказываются в роли ведомых. Пермский край по уровню жизни и амбициям претендует на место в первой группе, а по структуре экономики относится ко второй – это, по сути, признание властью того факта, что регион живет не по средствам, что привычный образ жизни пермяков можно сохранить, лишь перейдя к антикризисному управлению краем. И заявляемые масштабные проекты это не прожектирование «Нью-Васюков», как может показаться, а концентрация ресурсов на приоритетных направлениях, которые должны вывести регион из кризиса. Таких приоритетов три: создание инновационной экономики, развитие человеческого потенциала и создание комфортной среды проживания.
Обычная логика чиновника: необходимо обеспечить функционирование подчиненной тебе системы, при этом качество функционирования вроде как и не очень важно, важны количественные показатели, поскольку именно ими чиновник отчитывается перед своим начальством. Соответственно, важна и лояльность нижестоящих звеньев системы, поставляющих эти самые необходимые цифры. Возникает стабильная круговая порука: снизу исправно поставляют ожидаемые отчетные данные, сверху щедро или скупо поощряют поставляющих.
Хорошая иллюстрация этого тезиса – стройкомплекс. Для чиновников важен главный отчетный показатель – количество построенных и сданных квадратных метров, которые получают, как и в советское время, невероятным напряжением сил всех строительных организаций в декабре; и цифры эти, суммируясь, кочуют из доклада в доклад, пока финальную не озвучит сам президент. Однако очевидно, что количество квадратных метров если и сказывается на качестве жизни граждан, то скорее негативным образом, поскольку в погоне за количественными показателями строители обычно ухудшают качество среды проживания. Для бизнеса же (в условиях нормального, не ажиотажного спроса) важно количество не построенных, а проданных квадратных метров, и, чтобы их продать на конкурентном рынке, бизнесмен вынужден будет либо улучшать качество предложения, либо снижать цену.

 

Чтобы развиваться, надо выжить
Все 90-е годы наши города благополучно прожили и без градостроительных документов. Советские генпланы и ПДП, расчетные сроки большинства из которых к тому времени давно уже прошли, были созданы для совершенно иных социально-экономических условий. Но власть не видела необходимости в их изменении или корректировке. Управление строительством в ручном режиме давало больше простора для «творческой» деятельности чиновников; ничем не регламентированное распоряжение землей позволяло властям решать проблемы «дырявых» местных бюджетов.
Объемы строительства в российской провинции вплоть до кризиса 1998-го года были невелики. Однако в условиях начавшегося в крупных городах строительного бума 2000-х подобное бесконтрольное развитие территорий грозило катастрофой, массовое строительство жилья не было подкреплено сопутствующим строительством инженерной, социальной и дорожной инфраструктуры. Эту опасность понимал федеральный центр, именно поэтому в принятом в 2004 году Градостроительном кодексе было установлено жесткое условие: после 1 января 2010 года запрещалась выдача разрешений на строительство в населенных пунктах, не имеющих правил землепользования и застройки, равно как были запрещены операции с землей и разработка проектов планировок при отсутствии документов территориального планирования. Хотя позже срок ввода в действие этой «репрессивной» нормы был перенесен на 2012 год, угроза запрета на главную форму «бизнеса» муниципалитетов – продажу и выделение в аренду земельных участков – заставила города озаботиться разработкой градостроительной документации. Производство градодокументации было поставлено на поток, что не могло не обернуться профанацией: проектные мастерские градостроительного профиля за более чем десятилетие безработицы растеряли кадры; их проекты разрабатывались на основе методик советского времени, никак не адаптированных к условиям новой социально-экономической формации. Наконец, при распределении заказов на проектирование на аукционах побеждал не тот, кто был более профессионален, а тот, кто просил за работу меньше денег; разрабатывать генпланы, схемы терпланирования, проекты землепользования и застройки и проекты планировок начали по старым методикам все, кому не лень (вплоть до дизайн-бюро), с соответствующим уровнем качества и жизнеспособности. Муниципалитеты получили фиктивно-демонстративные документы и были довольны до той поры, пока не оказывалось, что их все же надо реализовывать. Тут-то и выяснялось, что они в принципе не реализуемы. И что градостроительная документация нужна не потому, что так хочет кто-то в Москве, а потому что необходимо искать баланс отношений в городе.

 

Заграница нам поможет?
Прямой перенос западного градостроительного опыта в Россию вряд ли уместен, да и невозможен, а вот его адаптация, проекция на условия крупного провинциального соцгорода может оказаться успешной, поскольку мы переносим не только «технику», но и технологию, механизмы пространственной и деятельностной его реорганизации. С учетом того, что в свое время Градостроительный кодекс тоже был «импортирован» с Запада, взаимодействие с ним пермской модели может быть менее болезненным по сравнению с конфликтом, случившимся, когда с градокодексом столкнулась советская градостроительная модель.
Официально разработчиком стратегического мастер-плана и генплана города является Автономное муниципальное учреждение «Бюро городских проектов», возглавляемое Андреем Головиным, но фактически его исполнителем стало голландское бюро КСАР, руководимое Кисом Кристиансе. Стратегическое планирование на муниципальном уровне – новый тип планирования в России, необходимость которого стала понятна после принятия Градостроительного кодекса и закона РФ о местном самоуправлении. Стратегические планы устойчивого развития есть уже во многих городах, но нигде они не затрагивали в таком объеме градостроительную тематику. А если не решены принципиальные вопросы: в каком городе мы собираемся жить, в компактном или расширяющемся, какой транспорт будет иметь приоритет – частный или общественный, какие территории города и за счет каких ресурсов (финансовых, людских, энергетических) будут развиваться, генеральный план обречен быть документом-утопией, который в принципе не может быть реализован в расчетные сроки.
Российские города больны, и каждое возводимое в них здание либо лекарство, либо капля яда. Если плана лечения нет, не прописан курс терапии, впереди лишь гроб, в лучшем случае инвалидность. Чем позже начато лечение, тем болезненнее и сложнее оно будет. Ну и квалификация и опыт врача имеют значение.
Стратегический мастер-план, разработанный в Перми – документ, вскрывающий существующие проблемы города и показывающий пути их решения. Это стратегия концентрации имеющихся ресурсов, направленная на выживание города. Парадоксальность ее в том, что перенаправляя вроде как предназначавшиеся для освоения новых территорий ресурсы на решение задач реконструкции, мастер-план решает не только и не столько тактические задачи поддержания его жизнедеятельности, но и стратегические – повышения качественных характеристик старого города. При этом мастер-план предъявляет модернизированный город не в виде таблиц и раскрашенных разными цветами схем, а в виде наглядных, понятных не только профессионалам, но и обычным горожанам образцов и примеров, проработанных (и местные «градостроители» упрекают команду КСАР за это) до уровня методических рекомендаций по проектированию территорий.
Он утопичен, поскольку пермякам кажется недостижимой нарисованная в нем в качестве идеала картинка европейского среднеэтажного города с велодорожками, бульварами, зелеными зонами, системой современного скоростного трамвая, но без панельных микрорайонов и как попало запаркованных на тротуарах джипов, и одновременно реален, так как есть пошаговая стратегия приближения к этому идеалу.

 

Подводя первые итоги
Оба проекта начаты недавно, но уже можно наблюдать первые результаты их реализации. И там, и там ставятся амбициозные и, на первый взгляд, труднореализуемые схожие задачи – изменение среды обитания горожан. В первом случае среды культурной (и отчасти ментальной), во втором – физической. Оба нацелены на повышение плотности – культурных событий или застройки существующего города. И там, и там сделана ставка на приглашение в качестве «локомотивов» ключевых проектов проявивших уже себя специалистов извне. Наконец, местные деятели культуры и архитектуры, чувствующие себя отодвинутыми с ключевых позиций «москвичами» и «голландцами», пишут открытые письма протеста и публикуют их в местных газетах.
Культура была выбрана в качестве приоритетного проекта в частности потому, что минимальные затраты в нее могут в короткий срок дать планируемый эффект. «Развитие культуры – это быстро и дешево!» – слова пермского министра культуры Бориса Мильграма.
В градостроительных проектах логика схожа. Если сконцентрировать ресурсы на приоритетных направлениях, пережить текущие и предстоящие проблемы инфраструктурной деградации не в режиме катастрофы, но модернизируя существующую среду и создавая предпосылки для повышения ее качества, можно переломить негативные тенденции и получить в итоге привлекательный для жизни город, не только с насыщенной культурной жизнью, но и комфортный для проживания.